Разбитое окно - Страница 162

162

Женщина-коп, не раз бывавшая под пулями бандитов и чуть не погибшая при исполнении служебных обязанностей, взявшая на понт и повязавшая вооруженных преступников, захвативших заложников, теперь не могла пошевелиться от горя.

Она уже до крови расковыряла указательным пальцем под ногтем большого, но, даже увидев малиновую каплю, не могла остановиться. Сила привычки…

Вот и отыскался ее любимый «шевроле-камаро-СС» производства 1969 года.

Только полицейские, сообщившие ей о находке, очевидно, не знали одного – машина была не просто конфискована за якобы просроченные платежи по несуществующему кредиту, но и продана на металлолом. Автомобильное кладбище, где сейчас находились Сакс и Пам, могло бы послужить площадкой для съемки нового фильма Скорсезе или очередной серии «Клана Сопрано». Оно больше напоминало мусорную свалку, провонявшую отработанным моторным маслом и дымом сгоревших покрышек. В воздухе парили злые, громко галдящие чайки, похожие на белых стервятников. Сакс захотелось разрядить в них обойму своего «глока», чтобы разогнать ко всем чертям.

Прямоугольная заготовка расплющенного металла – это все, что осталось от автомобиля, на котором Сакс ездила с подросткового возраста. Он достался ей в наследство от отца вместе с двумя другими ценными для нее принадлежностями – волевым характером и любовью к полицейской работе.

– У меня есть все необходимые документы. Тут, это самое… все в порядке.

Владелец автомобильного кладбища неловко потряс стопкой бумаг, превратившей огненно-красный «камаро» в неузнаваемый металлический куб.

«Продан в корзину» – так на профессиональном языке называлась продажа автомобиля на запчасти, а что осталось – на металлолом. В данном случае это звучало будто издевка: ну что за гроши можно выручить, если загнать на сером рынке в Южном Бронксе кучу изношенных деталей сорокалетней двухдверной малолитражки? Но Сакс после расследования дела «5-22» знала даже слишком хорошо: указание, отданное через компьютер, выполнится беспрекословно.

– Мне очень жаль, леди.

– Она из полиции, – резким тоном заметила ему Пам Уиллоуби. – Детектив!

– О! – произнес хозяин, с неудовольствием прикидывая возможность дальнейшего осложнения ситуации. – Простите, детектив.

Но в целом он особенно не расстраивался. У него есть надежный щит – правильно оформленные документы. Мужчина постоял еще немного, переминаясь с ноги на ногу, и потихоньку удалился.

Душевная боль намного пересиливала ту, что причинял ей зеленоватый ушиб на животе от удара вчерашней 9-миллиметровой пули.

– Тебе плохо? – заботливо спросила Пам.

– Вообще-то да.

– Я думала, тебе не так-то просто сделать плохо.

Да, не просто, мысленно подтвердила Сакс. Но сегодня сделали.

Девочка принялась теребить в пальцах концы пронизанных красными прядями волос, видимо, переняв нервную привычку от старшей подруги. Сакс опять перевела взгляд на жалкий металлический брикет, основанием примерно три на четыре фута, затесавшийся среди полудюжины других, таких же уродливых.

На нее нахлынули воспоминания. Вот она, девочка-подросток, вместе с отцом возится в субботний день в гараже, регулируя карбюратор или сцепление. Они сбежали из дома по двум причинам: во-первых, им приятно бок о бок заниматься механической работой, а во-вторых, прячутся от третьего члена семьи – матери Амелии, часто пребывающей в плохом настроении.

– Зазор? – вопрошает Герман Сакс, между делом экзаменуя дочь.

– Свеча, – не колеблясь отвечает она. – Ноль, тридцать пять. Опоздание зажигания от тридцати до тридцати двух.

– Молодец, Эми!

А еще Сакс припомнилось свидание на первом курсе университета. Она сидит вместе с юношей, откликавшимся на инициалы Си-Ти, в какой-то бруклинской забегаловке, где кормили гамбургерами. Их знакомство состоялось, потому что каждый удивился, увидев автомашину другого. «Камаро» был тогда ярко-желтого цвета, с черными как смоль полосами для контраста; юноша ездил на «хонде-850».

Поскольку всего в нескольких милях имелся заброшенный аэродром, гонка была неизбежна, а потому и гамбургеры с содовой исчезли быстро.

Он первым ушел со старта, так как Амелия управляла полуторатонным транспортным средством; но даже на своей тяжелой тачке догнала его меньше чем через полмили – он осторожничал и сбрасывал скорость перед разворотом, а она нет. «Камаро» пронзительно визжал покрышками на заносах, но так и лидировал до самого финиша.

Но самая незабываемая для Сакс гонка состоялась, когда они с Раймом завершили их первое совместное расследование. Линкольн сидел рядом, накрепко пристегнутый ремнями безопасности, в опущенных окнах ревел ветер. Амелия откинулась на спинку кресла, держа руль одной левой, правая на круглой головке рычага передач, и Райм тогда выкрикнул поверх яростной воздушной струи: «Кажется, я чувствую! Я чувствую!»

А вот этой машины больше нет.

Мне очень жаль, леди…

Пам стала спускаться по откосу вниз, где находились останки.

– Куда ты?

– Вам нельзя туда, мисс! – крикнул хозяин стоянки, выглядывая из приспособленной под офис халупы и потрясая пачкой бумаг, будто подавая запрещающий сигнал.

– Пам!

Но девочка и не думала останавливаться. Подошла к куче искореженного металла и начала заглядывать внутрь, между сплющенными листами железа. Наконец просунула в щель руку и, напрягшись, оторвала что-то. После чего вернулась к Сакс.

– Вот, Амелия, на память. – Это была кнопка сигнала с эмблемой «шевроле».

162